NME "Matt Bellamy's all time plug-in heroes" - Гитарные герои Мэтта Беллами [2008]

Перевод: Тори Эймос

 Я думаю, что начал увлекаться гитарами, когда мне было около 12. В то время я совсем не слушал тяжелую музыку. Меня окружала музыка, подобная той, что играл мой отец – записи Dick Dale, Simon and Garfunkel. Поп-музыка 60-х. Nirvana стала очень важной для меня группой. Они постоянно разбивали свои гитары, и это меня зацепило. Потом я увидел выступление Джими Хендрикса на Монтерейском фестивале. Это было нечто гораздо большее, чем просто песня. Свобода, экспрессия, которую он привносил в исполнение, – это изменило мою жизнь. Это было так страстно, неистово – просто крышу сносило, когда он лихо разбивал гитару и под конец поджигал ее.

После этого я начал играть на акустической гитаре. Но единственный способ, каким я мог играть, – настроить гитару на один аккорд и играть перебором, держа ее на коленях, потому что гитара была слишком велика для меня, чтобы я мог играть как следует. Я начинал с 12-тактовых блюзов, очень похожих на то, что сейчас играют The White Stripes - только акустических блюзов. Первым риффом, который я выучил, был «Cross Roads Blues» Роберта Джонсона. Кто-то сказал мне: «Ты слышал версию “Crossroads” в исполнении Cream?» Я стал отрабатывать его. Затем я играл пару риффов Хендрикса – «Voodoo Chile», «Little Wing». «Hey Joe» – мой любимый рифф. Мне нравится, как он сохраняет все тонкие оттенки, хотя любой другой гитарист сыграл бы тяжелее, пытаясь выжать все эмоции.

Я говорил уже, когда я сочиняю, гитара – это второй или третий по значимости инструмент для Muse. Я склонен писать главным образом на фортепьяно или на синтезаторе и затем пытаюсь сообразить, как переложить сочиненное на гитару. Я удивил много продюсеров своим невежеством в отношении гитары. «Plug In Baby» и «Stockholm Syndrome» начали свою жизнь на синтезаторе.

Я думаю, что причина того, что мне нравятся такие люди, как Хендрикс и Том Морелло из Rage Against the Machine, в том, что в них есть стремление выразить свои чувства посредством игры на гитаре, способом наиболее близким для их личности. Это больше, чем техничность. И достигая этой цели, они играют так, как никто прежде. Особенно Хендрикс – главное не мелодии или аккорды, все дело в его энергии – способности его психоделичной, сумасшедшей, слегка «обдолбанной» личности кровоточить через музыку. Он настолько мастерски владеет инструментом, что ты забываешь, что он вообще играет на нем.

Muse работали в «Electric Lady Studios» для записи второй части последнего альбома (BHAR). Дизайн этого места достаточно необычен: его не меняли с тех пор, как Хендрикс его создал, хотя он выглядит все еще футуристично. Но не в ретро-футуристичном стиле, он действительно заставляет тебя задуматься о будущем.

Когда люди вспоминают Хендрикса, они предпочитают вспоминать кого-то земного или блюзового, они не думают о космосе или чем-то таком. Он был одним из первых людей, построивших свою собственную студию, отчасти потому, что счета за запись его предыдущего альбома были просто астрономическими. Из-за его воинствующего перфекционизма «Gypsy eyes», к примеру, была перезаписана 43 раза, пока не был найден правильный вариант.

Хендрикс был также первым в использовании самой студии как инструмента, для получения необычных звуков. Оборудование было еще одним способом проявить его креативность. Мы устраиваем нашу собственную студию здесь и сейчас по схожим причинам. Мне нравится гнаться за безумными идеями, куда бы они ни вели и сколько бы времени ни понадобилось для их осуществления. Например, создание гитарного звучания в «Map of the Problematique» заняло около трех дней и 20 000 тысяч фунтов, но на самом деле, чтобы доработать ее, я мог бы потратить и дополнительную неделю. Этот вид перфекционизма мне близок.

Несомненно, Хендрикса возносят на вершину среди гитаристов, но я думаю Принс недооценен как гитарист. Он находился под большим влиянием Хендрикса. Я всегда находил впечатляющим то, как он ухитрялся свернуть свое «Я» так, что его гитарная партия лишь дополняла песню. В его знаменитых треках вы едва можете слышать гитары, они погружены очень низко в миксе. В «When Doves Cry», например, выделяется своим тяжелым битом, но гитарная работа прекрасна. Мне также очень нравится «Cream» – она умна и изысканна. Принс тоже имеет собственную студию, и может преследовать любые идеи, даже тупиковые, если необходимо. Я слышал, у него даже есть фальшивая сцена в его доме, где он репетирует с группой.

Я очень хотел пойти на концерт Led Zeppelin , но я не мог, потому что был в Америке. Что касается Джимми Пейджа, я нахожу, что увлечен его по-настоящему тяжелыми риффами - "Immigrant Song", "Heartbreaker", и другими подобными. Хендрикс был более несобранным и импровизировал со своими риффами, тогда как Пейдж был мастером, строго придерживающимся своих партий, со своими узнаваемыми, зазубренными, отрепетированными риффами. Я не думаю, что кто-либо делал подобное раньше, и я рад, что он начал получать больше признания как инноватор.

Несмотря на то, что гитарные журналы уделяют мне достаточно много внимания, я в действительности очень анти-техничен. Множество гитарных учителей помешаны на Стиве Вэе (Steve Vai), Джо Сатриани (Joe Satriani) и на подобных людях. Я никогда по-настоящему не понимал этого. В них очень мало эмоциональности, мягко говоря. Когда мы записывали альбом в Нью-Йорке, мы узнали, что Ингви Мальмстин будет выступать, и мы с Домом решили взять немного пива и пойти туда, оценить офигенность этого. Я не могу даже описать это вам – это было ужасно и при этом удивительно хорошо. То, что приветствовало нас на сцене, было самым толстым, высоченным, волосатым и самым извращенным буффоном и гением, какого я когда-либо видел. Вы должны пойти и увидеть сами, чтобы убедиться в этом – прямо сейчас он выступает. Он точно проходит через собственный период Элвиса. Там вообще-то было много женщин. Я думаю, многим женщинам нравятся большие, толстые, волосатые гитаристы…"

Взято из Banana Galaxy.